Говорят выпускники: преподаватель ИОН РАНХиГС рассказывает о своих студенческих годах
Поделитесь с друзьями
Логическим завершением цикла статей «Говорят выпускники» можно считать интервью с Марией Кучерявой, которая прошла на ИОН путь от бакалавра до преподавателя. Мария поделилась воспоминаниями о студенчестве и рассказала о том, как на неё реагируют студенты.
На бакалавриат я поступила я в 2014 году на философско-социологический факультет по специальности социолог и выпустилась в 2018 году. В магистратуру я пошла на совместную программу РАНХиГС и Шанинки, тоже по социологии.
Когда ты поступала на бакалавриат, у тебя сразу было понимание того, что ты будешь продолжать образование в магистратуре?
Когда я поступала, я вообще плохо понимала, что есть какая-то магистратура. Желание пойти туда пришло курсе на втором, наверное, и было связано с тем, что я уже чётко понимала, что я хочу продолжать академическую карьеру, наука меня увлекала больше, чем что-то другое. А магистратура — это следующий логичный закономерный шаг, без которого научную карьеру построить невозможно. Если бы я выбрала для себя какой-то другой путь, например, занялась маркетинговыми исследованиями, то магистратура была бы не самым обязательным шагом.
А в какой момент появилось понимание, что хочется заниматься именно академической деятельностью, а не чем-то прикладным?
Наверное, где-то на первом курсе бакалавриата, я очень быстро влилась во всю эту пучину академических изысканий. У нас был очень плотный год, я даже ездила на выездные школы магистерские: по конкурсу студентов бакалавриата приглашали в выездные школы с магистрами читать тексты. После этого я поняла, что наука — это то, чем я хочу заниматься. Мне очень понравилось: это была школа по социологии повседневности, похожая на маленький интеллектуальных кружок, в котором все участники связаны общим делом, общими текстами. Я в целом вообще люблю читать тексты, писать их, и тут оказалось, что это можно ещё делать профессионально. В общем ко второму семестру первого курса я поняла, что дальше хочу заниматься наукой и больше уже не колебалась.
А были ли колебания по поводу того, в какую именно магистратуру пойти?
У меня было два варианта: или Шанинка, где уже знакомый формат, похожие курсы, или Вышка, мой второй претендент, куда я сначала и поступила. Там я думала заниматься уже не теоретической наукой, а больше прикладными всякими исследованиями. Мне не понравился формат обучения, не впечатлил по сравнению с моим бакалавриатом. Поэтому после первого года я ушла и летом сразу же перепоступила, снова сдавая все вступительные.
Рада была вернуться домой?
Да, это буквально было возвращение домой, в свою тёплую уютную комнату, где ты всех знаешь. Мне очень близок тот формат, который был ещё на бакалавриате: у тебя равноценные отношения с преподавателями, которые тебе читают что-то, нет этой иерархичной структуры, что есть какой-то там профессор, а ты вот студент, и между вами пропасть. Ну и уровень, конечно, плотности и разработанности тех знаний, которые тут дают, мне тоже нравится больше. Плюс все знакомые люди: бывшие друзья, преподаватели, коллеги — все в одном месте, это, конечно, приятно. И библиотека классная!
Чем ещё тебе запомнился учебный процесс?
Тут снова вернусь к этому отношению между студентами и преподавателями, особенно, мне кажется, это важно после школы. Всё-таки школа такая, очень формализованная, структурная, где ты всегда в, скажем так, слабой позиции. А тут тебя называют коллегой, к тебе обращаются на «вы», тебя в целом слушают, помогают тебе развивать твои мысли, это было, наверное, самое классное, особенно на первых курсах. Это выливалось в приглашения на академические мероприятия, в них можно было участвовать.
Чувство понимающего коллектива научного, который с тобой работает — это очень важно, и в ИОН это было очень сильно развито. Ты всегда знаешь, что все твои даже самые глупые вопросы можно задавать абсолютно не боясь, они всегда найдут развитие, и тебе помогут вывести их в нужную сторону.
Были ли какие-то практики и стажировки, которые предполагал учебный процесс, которые помогли потом в развитии карьеры?
Наверное, в развитии карьеры мне больше помогло само базовое образование, наша программа. Первая моя стажировка — это экспедиция в Армению. До сих пор жалею, что больше не получилось поехать в экспедиции, потому что с точки зрения очень быстрого погружения в ту дисциплину, которой ты занимаешься, — это очень эффективно. Там мы две недели жили в сельской Армении и изучали местных жителей, брали всякие интервью, этнографию, обсуждали всё это. Такой формат очень вовлекающий, это довольно необычно — жить всем вместе в одном доме где-то в селе, в другой стране, ходить на рынок за абрикосами, встречать коров по пути каждый раз. Это было очень классно, тоже то, что я часто вспоминаю.
Потом я была на стажировке в лаборатории теоретической фольклористики. Она была довольно короткой, что-то около пары месяцев. Это было расширение компетенций, но не могу сказать, что она прям здорово помогла, всё-таки я не фольклорист. Всё же сам бакалавриат, то, что нам давали внутри программы, больше повлияло на дальнейшую карьеру.
Тогда такой вопрос: вот выпустился социолог из бакалавриата. Каковы его дальнейшие действия, чтобы получить достойную работу?
У меня была довольно линейная траектория, я сразу после бакалавриата пошла работать в исследовательское агентство, это довольно частая траектория. Я ушла в маркетинговые исследования, была ассистентом в агентстве и дальше перемещалась между ними: я начинала с UX, пошла на позицию user experience, там была стажёром, потом ушла ассистентом в другое агентство, которое занимается маркетинговыми исследованиями, потом немного сменила фокус и ушла с потребительских исследований в более классические, в сторону маркетинговой семиотики и потом вообще ушла из агентств, сейчас занимаюсь фрилансом.
В какой момент тебя посетила мысль о том, что можно пойти преподавать?
Преподавать я на самом деле хотела ещё с бакалавриата. Получается, я выпустилась, поработала, следом началась пандемия коронавируса (я тогда училась в магистратуре, и было не до планов) потом ковид немножко утих, и я решила, что нужно попробовать наконец-то начать заниматься преподаванием. Написала Анастасии Астаховой, нынешнему декану программы, и она предложила попробовать. Так я и пришла к преподаванию и сейчас как раз на факультете преподаю.
А с каких дисциплин ты начинала преподавать?
Начинала я с коротких форм, что-то вроде мастер-классов, иногда подменяла Анастасию Сергеевну. Это были в основном курсы по методологии, по качественным методам. Я читала какие-нибудь семинары про интервью или про то, как делать наблюдения, про онлайн методы, потому что я работала в сфере онлайн исследований. Я стартовала где-то в середине учебного года, поэтому работала в таком формате, а уже с начала учебного года я вела дипломные семинары, где помогала студентам писать их диплом так, чтобы они не переживали и не думали, что это что-то сложное и непосильное. Снова были курсы по методам, у дополнительных профилей, академическое чтение.
Не было сначала страшно из-за того, что ты сама недавно была студентом?
Сначала было очень непривычно: возраст в принципе у нас не особо различался, и действительно, я сама только недавно вышла из той же самой колыбели. Во время пар ты вместо того, чтобы что-то рассказывать, ещё параллельно на подкорке думаешь о том, что и как вообще сейчас происходит. Потом, конечно, полегче стало, особенно, когда уже пошли полноценные курсы. Тут скорее ты начинаешь чувствовать ответственность за то, что ты делаешь, говоришь. Ты понимаешь, что каждое твоё слово кто-то может записывать, если они ведут конспекты, или просто запомнят и будут кому-то ещё рассказывать. Ты начинаешь думать о том, точно ли ты сейчас произносишь какие-то валидные вещи, действительно ли студентам нужно это знать, понятно ли, удобно ли это слушать в онлайне. Со временем мы со студентами привыкли друг к другу, и всё пошло уже получше.
Ты из тех преподов, которые настаивают на конспектах и включённой камере или работаешь с теми, кто готов тебя воспринимать?
Я не то, чтобы заставляю всегда включать камеры. Обычно я прошу студентов по возможности включить камеру, но при этом я понимаю, что всё ещё не у всех есть условия для того, чтобы спокойно выйти с камерой. В остальном я не сказала бы, что я как-то сильно жёстко за всеми слежу. Есть какие-то нормативы по парам, о них я рассказываю студентам: что им нужно сделать для того, чтобы получить зачёт, экзамен или что-то ещё. Они всё это выполняют, если нет, я напоминаю, что какой-нибудь докладик нужно сделать, для того, чтобы получить себе условно ещё пять баллов и конфетку какую-нибудь.
Как студенты реагировали на тебя?
У нас очень хорошие студенты, очень здравомыслящие. Возможно, им отчасти было легче, потому что я обычно не прошу называть себя по отчеству (это мне всё ещё кажется чем-то из взрослой жизни). Я хочу надеяться, что наш маленький разрыв в возрасте помогает им со мной общаться и местами быть со мной более честными. Иногда они действительно говорят о том, что у них какой-нибудь завал, они ничего не успевают. Какого-то обратного движения, чего-то в духе «подружек», наверное, нет.
Были ли за твою преподавательскую практику какие-нибудь прикольные истории?
Для меня удивительно, что однажды девушка пришла в конце курса. Но потом оказалось, что она брала академический отпуск и уже слушала этот курс в прошедшем году. В итоге у неё была очень хорошая работа, она всё сдала, просто было немного неожиданно.
Из моих любимых вещей, это когда мы начинаем показывать друг другу котиков, которые есть у нас в квартирах, у меня тоже есть кошка. И периодически у кого-нибудь кошка заходит в кадр и начинается обмен котиками, это я, конечно, очень люблю.
Расскажи теперь, пожалуйста, о своей сфере научных интересов.
Ещё на бакалавриате начала заниматься социологией смерти, тогда это была ещё довольно пионерская область: не было журнала «Археология русской смерти», был только сайт, и Сергей Мохов (социальный антрополог, лауреат премии имени Александра Пятигорского VI сезона) ещё только начинал в этой сфере работать.
А чем тебя эта сфера заинтересовала?
Наверное, мне всегда были интересны какие-то штуки, связанные с изучением серийных убийц, маньяков, расследованиями преступлений. И когда пришёл момент написания курсовой на втором курсе бакалавриата, я подумала, а почему бы не попробовать это как-то обернуть в социологическую историю, начала искать что-то в духе «смерть и социология», нашла тогда первые заметки, которые были по социологии смерти, всё тогда было на английском. В итоге начала заниматься спонтанными мемориалами, потому что по ним было чуть больше литературы. Этот феномен довольно исследованный и в социологии, и в антропологии, и написала курсовую про спонтанные мемориалы, они же кенотафы — отметки на местах смерти людей.
Затем я начала заниматься кладбищами, потому что мне были интересны моменты, связанные, во-первых, с социологией смерти, во-вторых, — материальные проявления. Тогда ещё очень удачно совпало: появились новости о том, что на московских кладбищах начнут вводить QR-коды, делать внутри развлекательные зоны и зоны отдыха — придавать кладбищу более музейный вид (эта идея так и не была реализована). Планировалось всё в тот момент, когда мы начали учиться, и я очень удачно начала заниматься этой темой: то, как кладбища работают одновременно как музеи и как вместилища человеческих останков. Эта тема привела меня к культурной социологии, которой до сих пор держу присягу.
Это всё переросло в мой диплом, я писала его про мемориальное пространство Новодевичьего кладбища, где изучала то, как оно функционирует одновременно как музейный объект, мемориальный объект, какие вообще есть режимы этого мемориального объекта, как кладбище воспринимается его посетителями, какие там вообще есть посетители: те, кто приходит к могилам, туристы, любители, которые ведут свои архивы по кладбищам. Фокус у меня был больше на материальности, то есть на том, как различные материальные объекты кладбища: и памятники, и киоски, и таблички, и так далее — вообще влияют на то, как это кладбище функционирует.
Потом я объездила конференции всякие разные со своими темами и опубликовала две статьи: одна уже есть, вторая сейчас в печати. Обе они написаны на основе моего диплома. Сейчас я продолжаю заниматься культурной социологией, но тема смерти уже ушла на дальний план.
