• Главная
  • Новости
  • Постиндустриальный город многомерен и требует особого подхода. Интервью с Эмилем Марквартом

Постиндустриальный город многомерен и требует особого подхода. Интервью с Эмилем Марквартом

  • 28.11.2020
Поделитесь с друзьями

Эмиль Маркварт

Профессор кафедры территориального развития имени В.Л. Глазычева РАНХиГС, руководитель программ магистратуры, МРР (Master of Public Policy);
Профессор Института управления и регионального развития РАНХиГС;

Руководитель проектов по формированию и развитию Единого образовательного пространства и Единого экспертного пространства филиальной сети РАНХиГС;

Юрист (Калининградский государственный университет), канд. юрид.наук, д-р экон.наук;

Президент Европейского клуба экспертов местного самоуправления;

Руководитель более 70 проектов в сфере местного самоуправления, развития предпринимательства, управления публичной собственностью, муниципального хозяйства, развития конкуренции.

Эмиль, в течение длительного времени Ваши профессиональные интересы и научные исследования относились к сфере государственного и муниципального управления и права. Сегодня же Вы являетесь руководителем образовательной программы магистратуры «Управление проектами территориального развития», а также программы МРР (Master of Public Policy) «Управление проектами пространственного развития», реализуемых на кафедре территориального развития им.В.Л.Глазычева. Что способствовало такой профессиональной трансформации? Как бы Вы охарактеризовали связь между государственным и муниципальным управлением, правом и территориальным и пространственным развитием? 
Ответ на первый Ваш вопрос я бы начал с того, что погружение в проблематику пространственного развития стало для меня, скорее, эволюционным, нежели трансформационным процессом. Причин такого постепенного перехода довольно много, но я бы выделил две основные. Объективно вопросы местного самоуправления и регионального управления теснейшим образом связаны с развитием территорий. Нынешнее правовое регулирование – а вслед за ним зачастую и практика – в сфере местного самоуправления ориентировано, скорее, на решение текущих локальных задач, нежели на вопросы развития. При этом для меня очевидно: задачи территориального и пространственного развития относятся к числу ключевых. И в предыдущей профессиональной деятельности мне доводилось заниматься этими вопросами, хотя и в других ракурсах. Вторая причина, скорее, субъективного свойства. Институт местного самоуправления России в последние годы переживает далеко не лучшие времена. Начиная с 2014 года, он оказался в таком положении, что называть его «местным самоуправлением» стало труднее. Увы, система трансформировала этот институт, скорее, в государственное управление на местах – с правом государства вмешиваться практически в решение любых вопросов: от территорий и статуса муниципалитета, системы органов местного самоуправления до назначения и увольнения и изъятия полномочий глав муниципалитетов. Зависимость этого уровня публичной власти только усиливается после принятия изменений в Конституцию РФ 2020 года. Как следствие, на каком-то этапе (после 2014 года) стало просто неинтересно работать с местным самоуправлением и муниципальным правом ввиду их постепенной, но сильной деградации.

Говоря о связи пространственного развития, права и публичного управления, подчеркну: важной особенностью пространственного развития является отведение большей роли объективным закономерностям и долгосрочным трендам, нежели "хотелкам" государственной власти. Действовать вопреки объективным закономерностям и тенденциям развития можно, но не нужно (даже если сильно хочется) – они «отомстят» и вернут ситуацию в то самое русло объективного развития, когда как средства и усилия будут направлены не туда, где они могли бы дать позитивный эффект. Да и пространства будут ещё долго «отходить» от неразумного насилия со стороны системы управления. Поэтому, на мой взгляд, в пространственном развитии управленец должен особенно глубоко понимать сами закономерности, уметь прогнозировать их последствия, осознавать многочисленные взаимосвязи и переплетения, учитывать их,принимая управленческие решения. И не бояться ставить точные диагнозы, искать правильные (пусть порой и горькие) лекарства. Так, российские политики и управленцы часто боятся говорить о пространственном сжатии и искать инструменты профессионального управления им, утверждая, что любая территория имеет потенциал роста, и нужно делать всё, чтобы «переломить» ситуацию и обеспечить этот рост. Но это не так – всегда и везде существуют территории, не обладающие конкурентными преимуществами, которые будут сжиматься в условиях ограниченности общих ресурсов (в первую очередь, человеческих). И задача системы управления: организовать здесь профессиональное управление сжатием, обеспечивая в его условиях жителям надлежащее качество жизни. Это не исключает возможности и необходимости работать «с широко открытыми глазами», чтобы не пропустить внезапный шанс. Но фокус и инструменты деятельности становятся другими. При умелом управлении такой ситуацией будет больше отдачи, нежели от постоянных безуспешных попыток совершить невозможное. Об этом мы постоянно говорим со студентами и слушателями, пытаемся внедрять данный подход в различные исследовательские проекты.

Образование в сфере урбанистики в последнее время становится всё более востребованным. С Вашей точки зрения, с чем связан интерес к этой профессии в России?   

Мне кажется, жизнь социума и механизмы сосуществования людей интересуют человека с самых древних времён. Города же, как квинтэссенция, сгустки «нервной системы» мироздания, не могли не быть в центре внимания как простых горожан, так и пытливых учёных умов. Постепенно формировалось понимание, а затем и знание существования определённых способов обустройства жизни в городах, которые делают эту жизнь более комфортной, безопасной, интересной и т. д. Очень заметный интерес к урбанистике в последние десятилетия, на мой взгляд, связан с объективным процессом развития самого «основного» предмета – города. Постиндустриальный город многомерен, сложен и интересен. Знание о нём, его изучение уже давно перестали быть уделом «узких» специалистов – архитекторов, планировщиков, экономистов, коммунальщиков. В постиндустриальном обществе растёт роль человека, его интересов, предпочтений, желаний – они постепенно становятся экзистенциальными для развития тех или иных территорий, городов. Соответственно, резко возрастает и роль гуманитарных наук – социологии, психологии, антропологии. В таком обществе меняются и механизмы управления городом. «Город – это мы!» - этот заголовок полюбившейся мне книги немецкого урбаниста, журналиста и искусствоведа Ханно Раутерберга, на мой взгляд, тоже отвечает на вопрос: почему в современном обществе растёт интерес к городам и урбанистике? С одной стороны, урбанистика важна для специалистов, которые развивают города (к слову, и не только города, но и сельские местности) – они не могут более оставаться узкими специалистами, им нужна междисциплинарность, умение видеть объект объёмно, понимать многочисленные и сложно разветвлённые связи и последствия. С другой стороны, она интересна и многим другим людям, которые живут в городах, интересуются ими, ибо хотят быть соучастниками процесса их развития в самых разных формах и проявлениях. 


8.png


Вы ведёте активную деятельность не только в России, но и в Европе. Чем, по Вашему мнению, формирующаяся система российского образования в сфере урбанистики и управления территориями отличается от зарубежных подходов?

Моя занятость в России, к сожалению, оставляет мало возможностей для активной работы в Европе, в частности, в Германии, где я живу. Тем не менее стараюсь внимательно следить за тенденциями как в сфере пространственной организации и пространственного развития, так и в сфере образования. На мой взгляд, в плане управления пространственным развитием многие европейские страны всё же несколько «впереди» России. Это позволяет что-то подсмотреть, изучить, понять: что работает, а что нет, где допускались серьезные просчеты. Учиться на чужом опыте (а тем более – на чужих ошибках) - не только не зазорно, но крайне полезно. В части образования в сфере урбанистики европейские ВУЗы в чём-то более «продвинуты». А где-то, мне кажется, ведущие российские школы вполне в состоянии «вести диалог на равных». Например, бакалавриат по урбанистике в европейских странах не столь распространён, так как урбанистика чаще является предметом магистерских и сопоставимых с ними программ. В основном это касается технических университетов, где изучаются архитектура и градостроительство. Вместе с тем, активное (а по сути – безусловно, обязательное) включение студентов (магистров) в исследовательскую деятельность, широкая международная сеть и возможность «из первых рук» получать наиболее интересный опыт самых различных европейских стран, высокая мобильность студентов и преподавателей впечатляет. Такой подход позволяет постоянно генерировать, а затем передавать современное новое знание. И я с удовольствием отмечу, что некоторые подходы и практики в области урбанистики в российских вузах (я, конечно, в первую очередь говорю о программах кафедры Глазычева, поскольку их, естественно, знаю лучше всего) представляются мне весьма интересными и конкурентоспособными. Так, когда я рассказываю своим коллегам из университетов Потсдама, Аахена и других ВУЗов об используемых на наших программах образовательных форматах: групповая проектная работа, тренинги по формированию soft skills, участие в экспертных баталиях,— они признают их весьма эффективными. 

Какие подходы из зарубежной системы подготовки специалистов следовало бы применять в российском образовании?

Мне чрезвычайно симпатична идея вовлечения студентов в научно-исследовательскую деятельность и включения их в исследовательские группы – желательно международные. Директор Института общественных наук РАНХиГС Сергей Зуев – человек, много размышляющий о развитии института, поддерживает идею создания на базе нашей кафедры новой магистерской программы исследовательского типа. Чему я очень рад. Нынешняя наша программа ориентируется в первую очередь на практиков – людей, которые смогут организовать и управлять проектами территориального развития. Задуманная исследовательская программа будет работать в другом сегменте: готовить исследователей, которые должны будут помогать двигать вперёд российскую урбанистику как научное знание, а также преподавателей этой области. На сегодняшний день в России подобных магистерских программ ещё нет. Конечно, я волнуюсь, получится ли, но уверен, что это нужно делать.

Какими компетенциями сегодня должен обладать специалист сферы территориального развития, чтобы грамотно управлять долгосрочными проектами?

Не уходя в перечисление развёрнутого набора компетенций, которые мы пытаемся передать нашим студентам и слушателям, вычленю наиболее важные, с моей точки зрения:

-  умение правильно понимать, формулировать и не упускать из виду цель в процессе деятельности – формирование таких пространств, которые были бы востребованы и воспринимались позитивно не только сегодня, но и в обозримой перспективе;
-  знать и воспринимать город или иную территорию не плоско, а объёмно, именно как пространство, насыщенное жизнью;
-  замечать, изучать, понимать взаимосвязи и взаимное влияние различных аспектов и измерений пространства, научившись не только учитывать, но и использовать их;
- умение коммуницировать, убеждать и убеждаться, взаимодействовать, достигать цели совместными усилиями, работать в условиях горизонтальных связей (на мой взгляд, один из существенных дефицитов в этой сфере сейчас – люди не готовы и не умеют работать совместно «вдолгую»)...

Если коротко: уметь наблюдать, делать выводы, убеждать, прогнозировать последствия, и делать.
Проекты территориального развития, благоустройства, развития городской среды сегодня находятся в активе федеральной повестки. В связи с чем в регионах формируются местные команды для реализации таких проектов. Зачастую специалисты на государственных должностях, которые непосредственно отвечают за решение этих вопросов, не имеют профильного образования. Насколько такая ситуация типична для западных стран? 

Насколько мне известно, подавляющее большинство государственных и муниципальных чиновников в европейских странах не имеет «профильного» образования в области пространственного развития, равно как и в других «отраслях» профессиональной деятельности. Это компенсируется практикой (кстати, во многих случаях – урегулированной правом) использования многочисленных механизмов вовлечения профессиональных сообществ в разработку и реализацию проектов. Функция органов власти не в том, чтобы создать генплан или мастер-план, концепцию развития коммунальной инфраструктуры или новых общественных пространств – для этого есть профессионалы. Органы власти должны организовать этот процесс, принять лучшее решение из возможных, сопровождать и контролировать процесс реализации проекта. Для этого существуют свои механизмы и инструменты. Безусловно, в администрациях крупных муниципалитетов существуют специализированные подразделения, где работают эксперты, имеющие «профильное» образование – их функции сводятся к вышеперечисленным. Такие муниципалитеты могут позволить себе иметь штатных специалистов, однако они привлекают частные организации, которые осуществляют не только разработку перечисленных документов, но и в значительной мере – надзор и контроль. А в малых муниципалитетах такие функции выполняют исключительно подрядные организации. Это связано с тем, что количество и масштабы проектов в крупных и малых городах существенно отличаются. При этом повсюду муниципальные чиновники (а проекты территориального развития реализуются именно муниципалитетами) должны знать и руководствоваться правовыми предписаниями как в сфере «материального» права, так и процедурными нормами, уметь надлежащим образом организовать необходимые процессы: от выбора подрядчика и реализации различных форм соучаствующего проектирования до контроля.

9.png

По Вашему мнению, сложившаяся практика требует изменения существующих подходов?

Как показывает опыт, при надлежащей организации разветвлённой системы механизмов и институтов, ответственном и профессиональном отношении к делу, - это не критично. Мой хороший приятель – бургомистр небольшого, но очень динамично развивающегося города. Он имеет юридическое образование и учёную степень кандидата (в немецком – доктора) права, является специалистом в области налогового права. При этом в штате администрации только один специалист имеет архитектурно-строительное образование (планирует изучать урбанистику), и это не мешает городу реализовывать очень крупные и безумно интересные проекты городского развития.

Другой мой знакомый – эколог, работает в сфере удаления отходов в администрации одного из районов. Удаление отходов из текущей, рутинной работы переросло в интересные, мощные проекты территориального развития – на месте полигона возник Европейский центр компетенций в области альтернативной энергетики и контроля изменения климата (к слову – в небольшой сельской общине, где не было ни одного специалиста с «профильным» образованием). Сам он признал, что недостаток знаний в сфере территориального развития подтолкнул его к необходимости повышения квалификации и самообразования. Со временем в районе и общине появились специалисты профиля, близкого к территориальному развитию – ибо они были очень востребованы. Это, конечно, частные случаи, но они иллюстрируют типичные ситуации. 
 
Чем образование в сфере территориального развития отличается от образования в других направлениях?

Особенности образования в значительной мере определяются спецификой самого предмета, с которым мы работаем. Многомерность, многоаспектность территориального развития требуют междисциплинарного подхода. В рамках наших программ студенты и слушатели изучают различные аспекты пространственной организации и её изменений, экономику города, организацию системы власти, градорегулирование, социологию и антропологию. Поскольку территориальное развитие осуществляется преимущественно в проектном формате, специалисты должны овладеть навыками управления проектами в этой области. Ряд особенностей связан и с тем, что проекты реализуются (должны реализовываться) во взаимодействии с самыми различными акторами – жителями, бизнесом, представителями креативных сообществ и т.п. Это предполагает овладение навыками командообразования, работы в командах, лидерства. Наконец, территориальное развитие требует взаимодействия с территориальным объектом – следовательно, необходима большая доля «полевых» занятий, территориальных исследований и т.п.

В чём заключается гибкость реализуемых Вами образовательных программ?

Смею утверждать, что в рамках реализации программ, которыми я руковожу на кафедре Глазычева (магистратуры и Master of Public Policy), гибкость и адаптивность – не пустой звук. Это касается как набора дисциплин (и обязательных, и элективов, и факультативов), так и форматов, привлекаемых специалистов, проектов и т.д. Начнём с того, что по итогам каждого семестра (или модуля) мы обсуждаем со студентами и слушателями его итоги. Делаем это как в рамках общей беседы, где студенты/слушатели рассказывают о том, что им понравилось, а что – наоборот, так и в ходе анонимного онлайн-опроса. Мы весьма оперативно реагируем на замечания, постоянно дорабатываем программы. Особое внимание уделяется отбору проектов, над которыми работают группы (этим занимаются руководители территориальной мастерской вместе со студентами/слушателями), темам исследований, поездкам по стране и за рубеж для изучения опыта и его анализа. Учитывая то, что значительная часть российских территорий подвержена устойчивому сжатию, мне кажется очень важным сейчас сконцентрироваться на этой проблематике (это не исключает и работы с территориями роста). Поэтому мы регулярно включаем подобные сюжеты в свою деятельность. Далее – мы всячески поощряем участие наших студентов и слушателей в самых разнообразных проектах и начинаниях, связанных с территориальным развитием. Наши студенты помогают муниципалитетам в разработке проектов для участия в федеральных конкурсах, наши студенческие команды сами участвуют в профессиональных и студенческих конкурсах в сфере территориального развития. Так, в 2018 году наши магистры разработали проект, который стал одним из победителей «Всероссийского конкурса лучших проектов создания комфортной городской среды: малые города и исторические поселения». В 2019 году студенческая команда заняла 1 место на общегородском московском конкурсе «Моя река». В 2020 году ряд студентов принимает активное участие в общегородском проекте г.Москвы «Наследие». Наши студенты выступают на научных и экспертных конференциях, проводят прикладные исследования. Я уверен, что всерьёз заниматься территориальным развитием, не имея регулярного контакта с территориальным объектом, невозможно. Кстати, по этой причине я и сам отказываюсь от проектов, если не могу бывать на территории, общаться там со всеми заинтересованными акторами. Увы, в этом плане ситуация в 2020 году (в связи с ограничениями, вызванными пандемией) нас не радует – ряд поездок уже пришлось перенести с расчётом «на лучшие времена». Тем не менее мы прилагаем все усилия для того, чтобы обеспечить нашим студентам и слушателям возможность изучать территории «на месте действия».

Не могу не обратиться к Вам, как к юристу. Как Вы оцениваете систему российского законодательства в сфере градостроительства и территориального развития? Какие сильные и слабые стороны Вы бы назвали?

Не считаю себя глубоким специалистом в этой области. Могу лишь сказать то, что мне известно лучше – с точки зрения действующего законодательства о местном самоуправлении полномочия в сфере градостроительства (территориального планирования) относятся к «гуляющим»: с 2014 года субъектам федерации предоставлено право изымать эти полномочия и самостоятельно решать задачи, которые по своей природе являются муниципальными. Многие субъекты федерации воспользовались этим правом – и теперь муниципалитеты уже не занимаются вопросами градорегулирования и территориального развития. Этим внезапно занялось государство. Типичный пример – Московская область. То же касается и полномочий в сфере распоряжения земельными участками – в большинстве субъектов федерации они также изъяты из ведения муниципалитетов. Возникает вопрос – каким образом город, село, район могут заниматься вопросами территориального развития, не имея на это полномочий. Особую пикантность ситуации добавляет то, что у муниципалитетов есть полномочия (в большинстве случаев – даже обязанность) заниматься стратегическим планированием, социально-экономическим развитием. В результате такого разрыва компетенций стратегии не имеют, как правило, надлежащей территориальной проекции, а документы территориального планирования зачастую не имеют никакой связи с муниципальными стратегиями. Но даже там, где полномочия сосредоточены в руках муниципалитетов, далеко не всегда стратегическое и территориальное планирование взаимосвязаны. Кроме того, российская практика допускает изъятия из существующих документов территориального планирования по усмотрению исполнительных органов, что снижает правовое значение таких документов. Существует также множество нестыковок, а порой – излишней регламентации и в других сопричастных законодательных актах – например, в законодательстве о государственно-/муниципально-частном партнёрстве, закупках и др. При желании перечень можно продолжать – увы...

Какие примеры европейских подходов, разрешающих/преодолевающих подобные правовые проблемы (коллизии, пробелы?), Вы могли бы привести? Законодательное регулирование какой страны для России в этом контексте могло бы выступить эталоном?

Сложный вопрос. Хотя бы потому, что заимствование (даже если предположить его возможность) какой-то одной нормы или даже одного нормативно-правового акта, скорее всего, ничего не даст. Ведь речь идёт о целой правовой системе, где многое весьма тесно связано. Вы можете использовать нормы немецкого Строительного кодекса, но будут ли они работать в условиях российского законодательства о закупках, или того же распределения компетенций, о котором я говорил выше? Кроме того, самого по себе законодательства, конечно, тоже недостаточно. Нужны надлежащие институты – начиная от независимого и профессионального суда и заканчивая профессиональными объединениями, в том числе системы подготовки кадров. Наконец, немаловажным фактором является и правовая культура и правовое сознание. Кстати, в первую очередь – со стороны государственных органов, а не только граждан, как это часто себе представляют. Во многих европейских странах сформировались и неплохая правовая база, давно и профессионально работают независимые институты, есть определённый уровень правосознания и правовой культуры. Совокупность этих предпосылок, безусловно, позволяет более эффективно реализовывать различные проекты. Однако и это не исключает просчётов, ошибок, хотя полагаю, их доля на фоне успешно реализованных проектов не столь велика. В то же время чрезмерно жёсткая регламентация порой может оказаться контрпродуктивной. Ведь, как я уже неоднократно повторял, наша сфера меняется очень быстро, и законодательству за ней проще поспевать, если оно оставляет пространство для принятия нестандартных эффективных решений.

Что касается «эталонов», то их, скорее, в общем смысле не существует. А вот интересные решения, конечно, есть. Но они чаще касаются каких-то конкретных проектов, механизмов, которые можно было бы порекомендовать к изучению. Например, интересны программы адаптации территорий сжатия в восточных землях Германии – здесь есть ряд интересных инструментов, но важна и сама политика в целом. Или механизмы предпроектного согласования интересов потенциально заинтересованных сторон. Или система государственного мониторинга пространственного развития и исследований в этой сфере. И не только.

10.png

Какие российские регионы Вам показались наиболее интересными в своём развитии в последнее время и почему?

Я бы не хотел никого выделять. Поясню: на слуху в первую очередь регионы и города, обладающие довольно значительными ресурсами и потенциалом для разработки и реализации заметных, крупных проектов. Москва, Ханты-Мансийский округ или Татарстан имеют гораздо больше возможностей – кадровых, организационных, финансовых, экономических. То же можно сказать о территориях, концентрирующих большие туристические потоки (Краснодарский край, Калининградская область и др.). Мне кажется гораздо более интересным обратить свой взор на проекты, реализуемые в территориях, не обладающих – как мы говорим – преимуществами первой и второй природы. И тут внезапно и появляется на горизонте Урюпинск с проектами «человеческого масштаба», которые делаются преимущественно не за счёт федеральных или региональных бюджетных средств, а за счёт краудфандинга и инициативы жителей. Или Рыбинск с его Живыми кварталами и множеством идей, которые ещё не получили, но, надеюсь, получат своё воплощение...

По Вашему мнению, сформировалась ли в России научная школа в сфере урбанистики? Если да, как бы Вы её охарактеризовали? Если нет, насколько близка современная Россия в своём научном поиске к появлению собственной Школы?

Думаю, мне непозволительно судить себя и своих коллег, которые – каждый по-своему – вносят вклад в развитие российской урбанистики.  Два известных российских урбаниста – Вячеслав Леонидович Глазычев и Александр Аркадьевич Высоковский – в своё время положили начало формированию двух школ. Увы, оба рано ушли из жизни, и дело их продолжают другие учёные, эксперты, среди которых есть и те, кому довелось поработать с основоположниками, и те, кто пришёл позже. Обе школы в большей степени пока ориентированы на образовательную функцию – и это правильно: школа – это ученики и последователи, которые развивают её и делают новые шаги, углубляясь в проблематику и расширяя горизонты. Мы уже можем в той или иной мере говорить о том, что формируются как минимум две образовательные школы с полным спектром образовательных программ, прикладными исследованиями и проектами (ни в коей мере не хочу обидеть коллег из любимого мною Санкт-Петербурга – там формируется своя образовательная школа, которая мне не слишком хорошо знакома). Можно ли считать Высшую школу урбанистики в НИУ-ВШЭ или кафедру территориального развития им.В.Л.Глазычева ИОН РАНХиГС уже сформировавшимися, успешно функционирующими научными школами? Не знаю, но очень хотел бы, чтобы у нас такие школы были, и прилагаю усилия к формированию школы на базе нашей кафедры. Получится ли? – на этот вопрос ответит время...

Беседовала Майя Свистухина для сайта Библиотеки Территориального развития

====