Медиаобразование завтрашнего дня должно разумно сочетать традиции творческой мастерской с новациями онлайна. Колонка Ксении Лученко

• 19.05.2020

Онлайн образование активно развивалось последние лет десять, но как дополнение или экспериментальная альтернатива традиционному учебному процессу. Преподаватели, которые хотели в этом участвовать, занимались переводом своих курсов в онлайн, ездили на конференции, писали статьи, пробовали новые форматы и разрабатывали программы. Те, кто не хотел, могли спокойно игнорировать онлайн и работать со студентами в аудиториях, это не было никакой «отсталостью»: методики, содержание и стиль коммуникации вполне соответствовали современному уровню преподавания. Большинство вузов вводили онлайн обучение по некоторым предметам, осваивали разные инструменты и платформы, спорили о перспективах, но это было скорее в пилотном, тестовом режиме.

И вдруг в считанные дни в онлайне оказались абсолютно все. И никто не был к этому готов. Преподаватели, которые давно занимались разработкой онлайн курсов, возмущались, что просто перенести пары в Zoom или Google Classroom – это профанация самой идеи онлайн образования, которая затормозит его естественное развитие. Те, кто, наоборот, не имел такого опыта, столкнулись с необходимостью срочно переделывать свои курсы и осваивать программы, чтобы хоть как-то мотивировать студентов, которые, в свою очередь, должны были резко повысить уровень самодисциплины в условиях общего стресса. Тут же всплыли этические (нужно ли требовать включенной веб-камеры во время сеанса в Zoom? Как реагировать на котов и собак на занятии?) и психологические (как установить контакт с группой при полном отсутствии невербальной коммуникации? Как удержать внимание, если нет eye contact? Как понять, есть ли у студентов жалобы и вопросы, если вместо них на экране черные квадратики?) проблемы. К концу второго месяца все очень устали. А впереди сессия, госэкзамены, защиты дипломов и приемная кампания.

Американское издание о высшем образовании Campus Technology опубликовало результаты исследования, согласно которому 78% американских студентов назвали опыт онлайн обучения «непривлекательным», 75% сказали, что скучают по взаимодействую «лицом к лицу», больше половины признались, что «чувствуют тревогу». Аналогичных опросов российских студентов пока нет, зато социолог Дмитрий Рогозин привел у себя на странице в социальной сети результаты первичной обработки масштабного исследования, в котором поучаствовали 15% преподавателей российских вузов. По его словам, 67% опрошенных говорят, что дистанционный формат образования не удобен и не комфортен для них, и 60% – не удобен и не комфортен для студентов. 87% опрошенных утверждают, что занятия по их предметам лучше проводить в очном формате.

Конечно, надо делать поправку на то, что все, кто участвовал и проводил эти опросы, были в состоянии стресса и неопределенности, на их ответы влияли не только рациональные аргументы, но и эмоциональные переживания. Но именно сейчас и студенты, и их родители, и преподаватели, и управленцы на самом деле ежедневно в разных формулировках задают себе один и тот же вопрос: а чем мы все вообще занимаемся? Что такое высшее образование и зачем оно нужно? Пессимистичные ответы свидетельствуют в большей степени об этой озадаченности, чем о недовольстве дистантом как таковым. Экстренный переход в онлайн – это повод, а не причина переосмысления содержания и целей образовательных процессов в целом. Меняться необходимо, но очень страшно.

Формально «высшее образование» - этап между школой и профессиональной деятельностью, состоящий из двух (бакалавриат и магистратура) или одной (специалитет) ступеней. Самое важное для большинства родителей, которые, как правило, оплачивают образование своих детей, а значит именно они выступают «заказчиками», - получение диплома, корочки, которая и элемент престижа, и пропуск в будущее, и знак качества для потенциальных работодателей. На самом деле это общее представление довольно давно устарело, осталось в индустриальной эпохе.

Сейчас этот этап становления «между школой и работой» содержательно очень разный и сильно зависит от постоянного выбора студентом своей траектории, осознания той точки, в которой он находится здесь и сейчас, а не далекой «морковки» в будущем. Получение знаний неотделимо от личностного роста и социального становления. Онлайн расширил возможность выбора потенциально до бесконечности (можно брать курсы у преподавателей из разных вузов, сочетать романтические интересы с прагматичными задачами, пристраивать к своей основной специальности дополнительные блоки, как сейчас на программах Liberal Arts). Но чтобы этот выбор сделать, надо знать, чего ты хочешь. А у российских студентов (и особенно – абитуриентов) с ответом на этот вопрос всегда выходит заминка. Хотеть «диплом» и «высокую зарплату» недостаточно, чтобы сориентироваться в образовательных возможностях. Вероятно, чтобы с этим справиться, потребуются новые компетенции у административных работников и преподавателей, которые возьмут на себя роль сталкеров, проводников в многообразии сочетания онлайн и офлайн путей внутри университетов. Сейчас похожую роль в некоторых вузах играют тьюторские службы. Там, где есть тьюторское сопровождение, студентам будет проще воспользоваться всеми преимуществами сочетания онлайн образования с традиционным. И принять тот факт, что за свое будущее они отвечают сами. В онлайн реальности ни мама, ни учитель не смогут принимать за них решения. Школа к такому не готовила.

По самым разным прогнозам, вернуть все «как было», уже не получится. Выход из всеобщего дистанта не там, где был в него вход. Сейчас в вузах обсуждают, как перейти из экстренного лихорадочного режима в конструктивный и предложить студентам на будущий учебный год качественное спокойное онлайн образование при существующих учебных планах. Но полный уход образования в онлайн, создание распределенных университетов, в которых и студенты, и преподаватели могут находиться в своих родных городах и при этом участвовать в общем образовательном процессе, пока представляется утопичным. Виртуализация среды, общения, воссоздание в цифровом пространстве «питательного бульона», в котором только и может зародиться профессионализм, пока невозможно. Окончательно поддается роботизации только заучивание блоков конкретной информации и сдача тестов в обмен на оценки. А это все-таки не университетсткий уровень.

Даже медийные специальности– журналистика, медиакоммуникации, реклама и связи с общественностью, дизайн, creative writing, которые наряду с информационными технологиями должны себя чувствовать наиболее уверенно, ведь онлайн-пространство – их родная среда, еще нуждаются в офлайне. Высокая технологичность сочетается в медиаобразовании с творчеством, которое, как традиция, передается только от человека к человеку. Средневековый цеховой подход по-прежнему работает в журналистике и других специальностях, которые имеют дело со словом и образом. Конечно, здесь необходимость физического присутствия в одном пространстве ниже, чем у дирижеров или художников, но совсем без нее не обойтись.

Во времена расцвета факультета журналистики МГУ студентов учили в «творческих студиях», сегодня образовательная программа по журналистике, например, на факультете Liberal Arts ИОН, продолжая это преемство от творческих вузов, строится вокруг мастерских, где каждый мастер со своим авторским уникальным опытом работы в современных медиа, учит студентов ремеслу и подбирает преподавателей из индустрии для решения этой задачи. Пока неизбежный трансфер в онлайн среду специальностей, где гуманитарное образование сочетается с обучением креативности и критическому мышлению, выглядит очень непросто, несмотря на очевидные преимущества, которые он сулит. Но и здесь ясно направление цифровизации – вход в профессию через подключение к редакциям, когда университет и преподаватели становятся медиаторами, опорой моста между университетом и профессиональным сообществом, готовым подхватить студентов в онлайн пространстве. Поколение цифровых аборигенов наверняка осилит этот путь и поможет не растеряться преподавателям.